Том 3. Лица - Страница 108

108

Левша. Что, съел?

Платов (трясет Левшу). М-малчать, язва! (Другим голосом.) Молодец, Левша, не осрамил Тулу, не выдал! (Опять трясет.) Ну, говори теперь, растакой-сякой: что вы за секрет с блохой сделали? А не то твоей жизни пять минут сроку осталось: сейчас Царя приведут – и мне конец и тебе крышка.

Левша. Может, ежели, никакого секрета и нету? (Цыркает сквозь зубы.) А может, вроде и есть. Сейчас все… это самое… обнаружится.

Платов (свирепо). Ну, коли я от Царя живым вернусь – уж я тебя, Бог даст… (Кулак – Левше. Свистовым.) Держать его, сукина сына – да крепче!

Левша. Эх, Левша, красавец молодой – сгубила тебя судьба!

Свистовые его уводят.

Химик-механик (Мастеру). У вас без четверти?

Мастер. Без четверти.

Химик-механик. Ау меня… (Лезет за часами – вытаскивает одну цепочку.) Часы-то… срезали! Батюшки!

Убегает, за ним – Мастер. В это время – музыка, парадным маршем входят Генералы и Царь.

Царь. Ну, здрасте, что ли.

Генералы. Здра-жла-ваше-цар-ство!

Царь (приглядывается). А где же этот… мой… как его?

Генералы (выскакивают). Здесь я, ваше-цар-ство! – Здесь, ваше-цар-ство! – Здесь…

Царь. А, да на кой вы мне! Ну, этот… как его… Платов!

Кисельвроде (Платову). Ну, дружочек, пришел твой часик: иди, Царь тебя требует.

Платов. Крышка! Пропал – ни за нюх табаку! (Идет за Кисельвроде.)

Царь. Ну, донской казак Платов, здравствуй, что ли.

Платов (гаркает). Здра-жла-ваше-цар-ство!

Царь. Где был, что видел?

Платов. Так и так: был я, согласно собственноручному твоему царскому слову, на Тихом Дону.

Царь. Ну, докладай, какие у вас там казаки промеж себя междоусобные разговоры ведут.

Платов. А это, стал-быть, могу я только по тайности на ушко сказать.

Царь. Ну, на тебе ухо – пользуйся.

Платов, подошедши к трону, шепчет Царю на ухо.

Царь (Платову). Та-ак. Ладно! А больше, например, тебе нечего мне сказать?

Платов. Гм… Кхе!

Генералы вытягиваются на цыпочках, шушукаются.

Царь (Платову). А что же ты, братец, про самое главное-то молчок? (Грозно.) А-а-а? Как же тульские твои мастера против аглицкой нимфозории себя оправдали?

Генералы. Каюк! – Поплыл Платов! – Митькой звали!

Платов (бухается на колени). Так и так: хочешь – казни, хочешь – милуй. А только нимфозория окаянная все в том же пространстве, и, стал-быть, ничего удивительней тульские мастера не могли сделать.

Царь. Ну, брат, это уж – маком! Ты – старик мужественный, а что ты мне докладаешь – этого быть никак не может! Слышишь?

Платов (гаркает). Так точно, ваше-цар-ство, никак не может! (Другим голосом.) А только вот хоть ты тресни – так оно и есть.

Царь. Да ты… Как это ты смеешь мне, царю, поперек говорить? Подавай ее сюда!

Платов мнется.

Не слышишь? Уши заколодило? Сейчас давай – ну?

Платов подает Царю шкатулку. Царь открывает, смотрит.

Что за лихо! И впрямь: как лежала блоха – так и лежит. Не может того быть: тут тульские мастера, наверно, что-нибудь сверх, понятия сделали… (Услышал страдательную Левши на гармошке. Платову.) Постой-ка: это кто же там приятной музыкой займается?

Платов. А это так… тульский один… стервец… у-у-у! (Свирепеет.)

Царь. А ну-ка, поди спроси этого самого тульского насчет государственной нашей блохи.

Платов уходит.

Нет, уж чего-нибудь они с ей да изделали… (Пробует взять блоху.) А, пропади ты пропадом! Палец у меня дюже толстый – не гожается…

Генералы. Послюньте пальчик, ваше-царство! – Лизните их… – Язычком, язычочком!

Кисельвроде. Дозвольте, я лизну!

Царь. А, иди ты к ляду!

Платов (возвращается, подходит к Царю). Так и так: говорит ихний тульский Левша, надо, говорит, блоху эту в самый мелкий мелкоскоп глядеть – тогда-де все обнаружится.

Царь (кричит сердито). Подать сюда самый мелкий мелкоскоп!

Кисельвроде. Подать мелкоскоп!

Десять Генералов на рысях немедля приносят громадную трубу, устанавливают ее поперек палаты – глядельным концом к публике; перед другим концом – держат шкатулку с блохой.

Кисельвроде. Пожалуйте, ваше величество. Как говорится, все наготове: сани до Казани, язык до Киева.

Царь (смотрит в мелкоскоп). Ага… ага… Вот-вот-вот… Тьфу! Ничего не видать, ни синь-пороху! Позвать сюда… этого самого… Лекаря-аптекаря…

Кисельвроде. Веди! Зови!

Генералы бегут.

Лекарь-аптекарь (входит). Здра-жла…

Царь (с досадой). Да знаю, знаю! Можешь мелкоскоп по глазам навести?

Лекарь-аптекарь. У-у, глаза отвести – это самое наше дело! (Налаживает мелкоскоп.) Раз, два, три. Готово! Пожалуйте!

Царь (глядит в мелкоскоп). А-а! Ну-ка, ну-ка? Поверни спинкой. Так. Бочком. Пузичком… Тьфу! Да что же это такое? Все как было. (Платову.) Волоки сюда этого тульского твоего! (Платов мнется. Царь – грозно.) Ну-у? (Топает.) Веди, говорят тебе, а то у меня… знаешь?

Платов (бежит, на ходу читает). Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его… Свят, свят, свят!

Свистовые ведут Левшу. У него одна штанина в сапоге, другая наружу, воротник разорван, но идет бойко – от последней отчаянности, а может, и от хмеля. За ним Полшкипер и Платов.

Платов (тычет Левшу в бок). Ну, д-дьявол, иди теперь – сам за себя отвечай. У-у-у!

108